Лотос в огне
Нарушенное правило |
|
Вернёмся к вопросу: В чём проблема, если буддийские священники женаты, и какое это имеет отношение к упадку японского буддизма? Я бы хотел сосредоточиться на моём собственном случае. Во-первых, должно быть ясно, что когда ординированный буддийский монах, священник и т.п. имеет секс, то это является нарушением правил. Удивительно, но кажется, что множество монахов и священников не согласны с этим, читая правило только как запрет "плохого сексуального поведения". Например, один буддийский учёный, также ординированный священник, в мейле (, который можно найти в январском выпуске,) цитирует самого Догэна Дзэндзи из Сюсёги: "В-третьих, не ввязывайся в неправильное сексуальное поведение". Однако этот учёный не говорит, что Сюсёги, из которого он взял данную цитату, на самом деле был написан мирянином более 600 лет после смерти Догэна. Хотя почти весь или же даже весь Сюсёги состоит из цитат Сёбогэндзо Догэна, но я нигде не смог найти выражения "неправильное сексуальное поведение" (яп. "дзя-ин") в работах Догэна. И даже если бы он использовал его где-нибудь, то обращался бы к мирянам, а не к ординированным монахам. Третье правило для монахов - это не "отсутствие неправильного сексуального поведения" или "отсутствие плохого сексуального поведения", а "ОТСУТСТВИЕ СЕКСА ВООБЩЕ". Быть неточным со своей собственной интерпретацией правил, чтобы подогнать их под свои предпочтения или ситуацию, но потом указывать на других, что они "торжественно приняли правила", и продолжать нарушать их - по моему мнению, это просто лицемерно.
Чтобы всем было ясно: Я ординированный монах, и я женат. У меня 2 детей. Я нарушаю правила. Когда я говорю об упадке японского буддизма, то также говорю и о своей собственной практике. Если я начну показывать пальцем на других (, а у меня всегда есть такой соблазн), не задумываясь о своей собственной практике, то сам закончу как этот буддийский учёный. Я буду подсчитывать сокровища других людей - или же, в этом случае, ошибки других людей! - не подумав взглянуть в свой собственный карман.
В том случае, если кто-то верит, что монахам Махаяны разрешено иметь секс, пока он не "неправильный" (а определение этому даётся в соответствии с собственными предпочтениями), я привожу пару цитат из сутр. Первая из них из "Записей зеркала истины", и, что интересно, она не только запрещает сексуальные действия, но и - необычный пункт - желание секса вообще:
"Ананда! Что я имею в виду, говоря 'концентрация ума - это правило'? Если живые существа в шести сферах мира не имеют в своих умах желания секса, то они выйдут из круговорота жизни и смерти. Когда человек взращивает основы самадхи, то сначала он удаляет 'пыль' - если желание секса не удалено, то и 'пыль' не может быть удалена, и это будет мешать прямой манифестации праджны и самадхи. Если человек не покончит с желанием секса, то он без сомнения попадёт на дороги Мары - высшую, самого короля Мары, среднюю, любимцев Мары, и низшую, дочерей Мары. Если человек ищет высочайшие плоды буддовства, пока он сам занимается сексуальными действиями, то это будет препятствием высочайшему осуществлению. С желанием секса в качестве основы, в итоге приходя к действию секса, человек вращается в трёх нижних сферах и не может спастись. Чтобы взрастить и осуществить нирвану, нужно, несомненно, контролировать желание секса. Даже если человек покончит со своим телом и умом, желание секса не прекратит существовать, и это бесполезно в отношении к просветлению Будды... Привычка секса считается огнём желаний. Бодхисаттвы смотрят на желания и избегают их как яму с огнём".
Чань-мастер Юнмин Чжицзюешоу даёт нам следующий совет:
"В последнее время будут люди, кто будет говорить о Чань, они выучат пустые слова и не будут иметь истинного понимания. Куда бы они ни пошли, они будут говорить пустые и бесполезные слова, типа "человек не может быть ведомым кармой", и они будут учить людей, что "нет причины и следствия", а также скажут, что "питьё алкоголя и поедание мяса не мешает Бодхи", что "занятие воровством и сексуальными действиями не препятствует праджне". В этой жизни они увидят закон и после смерти попадут в ады авичи. После окончания их кармы в адах, они станут голодными духами и зверями, и не смогут освободиться оттуда в течение миллионов кальп... Если человек не может вырезать своё сердце и печень, как если бы они были куском дерева - то тогда он не может есть и мяса. Если человек может поглощать алкоголь, как если бы он был мочой и экскрементами - то он может пить алкоголь. Если человек может смотреть на красивых мужчин и женщин, как если бы они были трупами - то он может заниматься сексом. ... Бесчисленные сутры и шастры утверждают, что если человек не убирает желания секса, то он уничтожает семена чистоты; Если человек не прекращает пить алкоголь, то он уничтожает семена мудрости; Если человек не прекращает воровать, то он уничтожает семена добродетели; Если человек не прекращает есть мяса, то он уничтожает семена сострадания. Все Будды прошлого, настоящего и будущего провозглашали это таким образом! Все те, кто принадлежат к школе Чань, единогласно утверждают это! Если будущие практикующие не обратят внимания на данное предостережение и не следуют ему, то они разрушат истинную причину и ввяжутся в учения Мары. За счёт того, что их ум задушат ароматом подобным образом, они повстречают ненормальных учителей. Легко потерять корни добродетели, тяжело удалить корни зла. Древние святые практикующие смотрели на дела Мары как на 10000 стрел, пронзающих их сердца, на голос Мары как на 1000 копий, ранящих их уши. Это нужно быстро отбросить в сторону. Отнесись серьёзно к этому совету!".
В Сурангама-сутре Будда говорит:
"В Дхарме последнего времени подданные Мары будут повсюду, они будут поощрять чувственность и создавать вид людей хороших советов и станут причиной того, что живые существа попадут в яму вожделения, таким образом упуская путь Бодхи. Ты должен учить мирян практиковать самадхи, чтобы с самого начала обрубить свои похотливые умы. Это называется глубоким учением Будды первого решающего дела. Поэтому, Ананда, если похоть не уничтожена, то практика дхьяны похожа на готовку камушков, чтобы сделать рис; Даже если их варят в течение 100 или 1000 эонов, они так и останутся горячими камушками. Почему? Потому что вместо зёрен риса использовались только камни. Если ты подстрекаешь свой сладострастный ум искать глубокий плод буддовства, то что бы ты ни осуществил, это будет плотским по своей природе. Если твой корень похотлив, то ты будешь переселяться тремя несчастными путями (в ады огня, крови и мечей), откуда тебе нет спасения. Как ты сможешь развивать нирвану Татхагаты? Ты должен обрубить и сладострастное тело, и сладострастный ум, пока не исчезнет и сама идея поступать таким образом: Только тогда ты можешь надеяться добиться просветления Будды. Это моё учение - это учение Будды, а все остальные - это учения злых демонов".
Так что если кто-то ещё не понял, то эти статьи "Лотоса в огне" также принадлежат к категории учения злых демонов. Но, согласно Сурандама-сутре, для таких женатых людей как я ещё существует маленькая надежда:
"Те, кто отказались от всех желаний секса, но готовы удовлетворить желания своих жён, и чувствуют, как будто бы они жевали воск во время полового акта, после своей смерти такие люди переродятся в земле, которую можно быстро достичь (прямо из сферы людей). Это небо Нирманарати".
Я не знаю, где находится это небо, но оно звучит всё ещё лучше, чем "ады авичи". Жевать воск во время секса! Бедная жена. Так или иначе, эти сутры довольно ясно выражают, что для ординированного практикующего любой вид сексуальных действий считается, вероятно, неправильным. Это не только об анальном сексе или об измене своей подружке.
Так почему кажется, что никто в Японии или в западных школах японской традиции не беспокоится об этом? Были правила изменены или же их интерпретировали как-то иначе? Нет. Правила не изменились и не интерпретировались заново. Единственное, что изменилось, так это законы японского государства после реставрации Мэйдзи где-то 150 лет назад. До этого монахам японским законом было запрещено жениться или же есть мясо и пить алкоголь. После того как изменился закон, и ответственность за их поведение вернулась к самим монахам, то они, очевидно, решили, что не так важно придерживаться правил. Сегодня лишь немногие японские священники живут в целибате. Я женат. Мой учитель был женат. Учитель моего учителя был женат. Почему? Считаем ли мы правила и сутры неважными?
В январском выпуске я постарался намекнуть на ответ, сделав грубое разделение на три различных возможных интерпретации правил. Первая интерпретация - ты понимаешь правила и сутры буквально. Ненарушение правил делает тебя "хорошим монахом". После нескольких 100 или 1000 жизней как хороший монах, ты в итоге попадёшь в нирвану. Поздравляю! Но если ты нарушишь правила, то попадёшь в ад. Вторая интерпретация слегка метафизическая: Все правила - это на самом деле не правила (заповеди) в моральном смысле, а скорее выражение абсолютной истины. Это не "ты не должен убивать", а "убийство не происходит". Вечную жизнь нельзя убить. Ни одно действие не может быть "неправильным", поскольку каждая мелочь, которая происходит во вселенной, является манифестацией реальности. А реальность нельзя "нарушить". Я предпочитаю третий взгляд на правила. К правилам нужно серьезно относиться как к правилам, но их суть не в том, чтобы сделать меня "хорошим монахом". Наоборот, правила напоминают мне о моём несовершенстве. Читай их не как моральный кодекс, не как космическую истину, а как коан "Что ты сделаешь, когда не можешь сделать совершенно ничего?".
В конце концов, цель Бодхисаттвы, как я понимаю её, заключается не в том, чтобы переродиться в каком-то далеком небе или достичь нирваны как можно быстрее, а скорее в том, чтобы в как можно большей степени разделить со всеми ад этой жизни. Разве Бодхисаттва не даёт обет оставаться в аду, пока все остальные не спасутся? Так почему беспокоиться о каких-то "адах авичи"? Я не совсем понимаю.
С другой стороны: Если нам не нужно беспокоиться о том, что мы попадём в ад, то почему тогда серьезно относиться к правилам? В чём проблема с женатыми монахами? Какой смысл в правилах?
Мне кажется, что правила не просто значат: Не подходи к девушкам, потому что секс израсходует твою духовную энергию, которую иначе ты бы мог использовать, чтобы достичь более высокого состояния самадхи. Конечно, это может быть одной причиной, приведшей к созданию правила, запрещающего секс, и поэтому практикующих во время ретрита обычно просят не заниматься сексуальной деятельностью (включая онанизм), но это не самое важное. Иногда говорят, что сексуальные отношения можно вести, если они совершаются с чувством обязательства и ответственности. Согласно этой интерпретации, отношения, длящиеся долгое время, не настолько вредят пути Будды как отношения на одну ночь. Но я в этом не так уверен. На самом деле я считаю, что как раз чувства обязательства и ответственности, которые приносят с собой сексуальные отношения, являются более важным аспектом правил.
Вопрос состоит в том, можешь ли ты действительно на 100% посвятить себя пути Будды, жить как ответственный монах, отпустить жадность, имущество, все различные виды привязанностей и волнений - и быть преданным любовником, ответственным отцом или матерью? И ответ звучит, по крайней мере, в моём случае, так: Нужно быть готовым ко множеству компромиссов. Компромисс - это не плохо, но если ты предпочитаешь практиковать путь Будды без компромиссов, то лучше придерживаться буквы правил. Иначе тебе придётся пожертвовать частью практики здесь и частью семейной жизни там. Конечно же, как я написал в прошлом году, семейная жизнь сама по себе является прекрасной практикой, но жизнь в общине Дзэн с другими практикующими - это не то же самое, что и жизнь со своими детьми в семье. Другая роль, другая ответственность.
Моя ситуация несколько особенная, поскольку я живу в монастырском окружении. Я не просто учу Дхарме или сижу дзадзэн по вечерам или по выходным, и я также не заинтересован в виртуальной Сангхе в интернете. Я аббат монастыря Дзэн, где люди живут вместе 24 часа в день, 365 дней в году. Кто-то мог бы спросить: Есть ли ещё необходимость в таких монастырях? Разве сейчас люди не более склонны к мирскому буддизму, практике в повседневной жизни?
Я думаю, что да, в идеале мы бы могли безгранично расширить границы нашей практики так, чтобы вся вселенная стала нашим монастырём. Но, по крайней мере для меня, сейчас это является не больше, чем идеей. Многим людям типа меня необходимо определённое окружение, чтобы действительно практиковать 24 часа в день. И даже в монастыре это не просто, поскольку не существует границ между монастырём и так называемым светским миром. В идеале, весь мир - это наш монастырь. На практике, мы натыкаемся на мир внутри монастыря. Но в монастыре у нас есть одно преимущество - у нас есть помощь и поддержка общины практикующих, которые также стремятся к 24-часовой практике. Еда, готовка, работа, туалет и т.д. - всё это понимается как практика. Мы не должны постоянно напоминать нам, что нужно жить 24 часа дня "как если бы они были практикой". Нет, нам уже напомнили, что это есть практика.
А также время в Антайдзи запланировано таким образом, который позволяет нам проводить в дзадзэн 1800 часов каждый год. Как я говорю снова и снова, сколько часов мы проводим в дзадзэн не является самым важным вопросом, поскольку ты можешь спать во время тысяч часов дзадзэн, и ты также можешь быть совершенно бодрым, когда не сидишь. На самом деле мне кажется, что практика не начинается, когда ты наконец-то кладёшь свою задницу на подушку, а скорее она начинается в тот момент, когда ты встаёшь с подушки. Но опять же, вне монастырского окружения, как я чувствую, очень тяжело напоминать себе об этом. Часы в дзадзэн всегда будут оставаться чем-то "особенным", "практикой" в строгом смысле, которые носят в себе иное качество, чем остальные 8000 с чем-то часов в году. Когда ты живёшь в Антайдзи, через определённое время ты больше не ощущаешь разницы. Сидеть в дзадзэн или вспахивать поле - это больше не кажется различными вещами. Я знаю некоторых людей, включая меня самого, которые сначала испугались: "Что случилось с моим дзадзэн? Раньше у меня было это особенное чувство, а теперь оно исчезло!". Но, вероятно, это знак не того, что твоя практика стала хуже, а что всё стало для тебя практикой, и поэтому она перестала быть чем-то "особенным".
Так или иначе, для меня и моей семьи проблема состоит в том, что быть аббатом в монастыре - это занятие на 24 часа в день. Я встаю вместе с остальными практикующими в 3:45, сижу дзадзэн, ем вместе с ними, работаю, читаю лекции или слушаю их. Во время сэссина я вообще почти не вижу своей семьи, хотя мы и живём в одной комнате. Быть мужем и отцом тоже должно быть занятием на 24 часа в день. Я хочу проводить как можно больше времени со своей женой и детьми, у которых есть лишь немного иных знакомых, так как монастырь находится 5 километров от следующего дома и 16 километров от ближайшей деревни. Одним выходом из ситуации было бы полностью интегрировать свою семью в жизнь общины. Тогда я был бы с общиной и в то же время вместе со своей семьёй. Но у этого подхода есть много отрицательных сторон: Во-первых, тогда бы люди смотрели на храм как на дом моей семьи. На самом деле большинство японских храмов превратились в семейные дома, где муж исполняет функцию менеджера по похоронам, пока жена организует всё внутри храма. Но Антайдзи всегда был и будет другим. Храм не принадлежит мне или моей семье, а всем, кто хочет практиковать здесь вместе с общиной. Это означает, что моя жена и дети едят отдельно. Они не сидят дзадзэн, поскольку дети ещё слишком маленькие (3 и 5 лет). Единственной альтернативой было бы отказаться от формальной еды с помощью орёки и примириться с детьми, бегающими по дзэндо. Но я этого не хочу. Поэтому, хотя моя семья и живёт со мной в Антайдзи, я провожу много времени вдалеке от них. С другой стороны, я провожу со своей семьёй ночи, все свободные дни и все паузы в течение дня. Это значит, что в это время я недоступен для остальных членов общины. У меня даже был один ученик, который покинул Антайдзи, поскольку ему казалось, что я трачу столько времени на свою семью, что он не мог постучаться в дверь и спросить, как ему надевать его кэса. Так что тот компромисс, на который я иду, означает жертвы, как на стороне моей семьи, так и на стороне практикующих. Я не могу проводить 24 часа в день и тут, и там.
Но разделять с другими 24 часа каждого дня - это и есть как раз то, о чём по моему мнению идёт речь в монастырской практике. Это не о том, сколько времени ты проводишь в позе лотоса, а о том, чтобы разделять всё своё время, пространство и энергию с теми, кто вокруг тебя. Именно по этой причине мы говорим в "Проживании в монастыре", что принимаем пары, "только если оба партнёра приходят как отдельные, индивидуальные практикующие, которые на время проживания забывают о своих отношениях", поскольку иначе либо один, либо оба партнёра не смогли бы действительно открыться для общины. У них были бы отношения с общиной, но эти отношения существовали только параллельно к их собственным отношениям в качестве пары. Иногда отношения с общиной могут конфликтовать с отношениями как пара, и тогда люди начнут заканчивать свою связь друг с другом, поскольку для них более важна община, либо же они покинут монастырь, поскольку их отношения кажутся им более важными. Поэтому, когда ты приходишь в общину, то должен с самого начала стараться отказаться от всего личного и индивидуального и разделять всего себя, включая время и пространство и жизнь, со всеми остальными. Но, в таком случае, разве не иронично, что только аббат, то есть я, женат и проводит время со своими женой и детьми?
По крайней мере, я думаю, что это странная ситуация, но единственное, что я могу сделать, так это принять это в качестве ещё одного коана и напоминания о моём несовершенстве. Мне нужно исполнить обе роли на 100%, но это невозможно.
Тут также существует и экономическая проблема. Обычно монахи и священники не получают денег за то, что они монахи и священники. В некоторых монастырях тренирующиеся монахи получают немного карманных денег, чтобы они могли покрыть свои незначительные расходы, но в Антайдзи нет и этого. Это так и для аббата. Священники, живущие в других храмах, получают ежемесячную зарплату, которая зависит от количества прихожан и числа проводимых ими церемоний. Но у Антайдзи нет прихожан, и мы не проводим церемоний. Поэтому я не получаю ни копейки. Мне и другим монахам нужно брать отпуск, чтобы зимой по отдельности ходить просить подаяния, чтобы поддерживать себя в финансовом плане. К счастью, прошением подаяния не так тяжело поддерживать себя, если ты одинокий монах. Но если тебе нужно прокормить семью, то это другое дело.
Поэтому в итоге логично, что Будда советовал своим ординированным ученикам не иметь секса. Если они будут заниматься сексом, то у них также появятся и жёны, и им придется нести ответственность за свои семьи. Им нужно будет искать способы поддерживать свои семьи, и просто прошением подаяния и медитацией дело не закончится.
Так я вижу противоречие в своей жизни как аббат монастыря Дзэн и отец семьи. Я наслаждаюсь обеими ролями, они придают смысл моей жизни, но иногда мне довольно тяжело выполнить обе роли. И хотя я не стремлюсь быть совершенным (?) Бодхисаттвой, который переродится в какой-то необычной небесной сфере, я также смотрю на противоречие с правилами как на настоящее противоречие. Но с другой стороны, я учусь из противоречий.
Что делают из этого противоречия другие японские священники? Как я уже сказал, для большинства из них храм превратился в дом их семьи, который в то же самое время функционирует как похоронный бизнес. Там больше нет тренирующихся монахов. Там не практикуют дзадзэн. Еду едят в обычном стиле. Если священник говорит о "своём ученике", то имеет в виду своего сына. Когда он говорит о "своём мастере", то обычно имеет в виду своего отца. В немногочисленных случаях, когда японские миряне проходят ординацию, чтобы стать монахами, то часто это происходит потому, что они влюбляются в дочку священника храма, у которого нет сына. В таком случае жених не только женится на дочке храма, но и ординируется как монах и называет своего тестя "своим мастером". В любом случае большинство японских монахов ординируются не потому, что интересуются буддизмом, а из-за почитания родителей. Поэтому неудивительно, что они понимают свою работу просто как работу, а не как призвание. И поэтому неудивительно, что ты не найдёшь много буддизма в японских буддийских храмах. Хотя это не только ошибка священников. Иногда, когда очень идеалистичный молодой монах покидает Антайдзи, чтобы стать священником в каком-нибудь небольшом сельском храме, он делает это с мечтой о том, чтобы превратить его в маленькое, но подлинное место для изучения и практики Дхармы. Но обычно прихожане говорят ему: "Нет необходимости проповедовать Дхарму, нам нужно, чтобы ты как обычно проводил церемонии, и сверх того не нужно делать ничего необычного. Дзадзэн, группы по изучению Дхармы - нам это не нужно. Лучше поскорее найди себе жену, чтобы нам не было необходимости беспокоиться о твоём преемнике, когда ты умрёшь!".
Можно ещё много всего сказать о японском буддизме и семейной жизни, но я остановлюсь здесь. Я надеюсь, что стало ясно, почему женитьба ставит буддийского священника перед большим количеством проблем. Я также попытался объяснить, что считаю для себя жизнь в качестве отца семейства и мужа ценной практикой, может быть даже такой, без которой я бы не смог. Это мой коан. Я не думаю, что женитьба священников неотвратимо ведёт к упадку буддизма. Всё зависит от того, что ты делаешь из этого коана. Если ты жертвуешь своей семьёй ради Дхармы, то тебя навряд ли можно назвать Бодхисаттвой, и появляется вопрос: А что это вообще за Дхарма? Если ты жертвуешь Дхармой и ведёшь храм как бизнес, то можешь поддерживать свою японскую семейную традицию, но буддизм умрёт. К сожалению, именно это и случилось в большинстве буддийских храмов в Японии.
[Мухо]
| <<< Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава >>> |
